Грэм Стоунфайд никогда не считал, что секс – это мелочь, несерьезная и незначительная, как некоторые…кхм, легкомысленные личности, но – что это лишь физическое действие, последствие химического соединения в крови, природным инстинкт… способ приятно провести время, в конце концов. Так было с Амандой, которую он, всё же, тогда любил; тем более, так было – каюсь, было, было! – с некоторыми девушками уже после того, как он начал встречаться с Михаэлем.
С Михаэлем… С Михаэлем всё было по-другому.
Любовь. Страсть. Безумие. Как в дешевом романе… Нелогичное, ненормальное счастье, ощущение того, что всё – правильно, и по-другому быть не может… Возможно, я влюблен по уши, возможно, я сильно идеализирую, но факт остается фактом: этот странный – да что уж там, откровенно нездоровый психически парень так прочно вплелся в мою душу, что вырвать его оттуда можно только с большей ее частью... Я даже воспринимаю его, как часть себя - или себя как часть него? Разве это важно... Важно лишь то, что я люблю его так, как вряд ли смогу полюбить кого-нибудь еще... Люблю, понимаю... никуда не пущу. Быть вместе с ним - удовольствие втрое более сильное, чем с самой прекрасной девушкой. Единение не только тел, но и душ... А что самое прекрасное - это взаимно...
- Возьми меня, любовь моя… Пожалуйста… Сейчас…
Горячий, еле слышный выдох в ухо - после очередного разряда, пробежавшего по напряженному и так остро сейчас осязающему телу от сжавшихся зубов и слишком тесно прижавшегося тела. Да, черт побери, да... Даже без твоих слов - они лишь сладко кружат голову...
...так же, как и твой откровенный, громкий стон, когда проникаешь в тебя. Стиснувшие бедра ноги, выгнувшееся подо мной тело будто сопротивляется, в плечи судорожно впиваются десять острых обжигающих игл - всё именно так, как я представлял, милый... Тебе сейчас немного больно, но я знаю, какое наслаждение доставляет эта недолговечная боль. Я бы расплатился с тобой за нее, но сейчас нет сил отвлечься даже на поцелуй...я опять во власти ритма...
Ритм. Как завлекает ритм музыки, так завлекает и ритм движений. Отдаться ритму так же, как отдаешься любимому человеку - или владеть им так же, как владеешь любимым...
Каждый твой вскрик неритмичен, и оттого буквально пронзает насквозь замутненное сознание. Как... как же тебе это удается...
Ритм подчиняет разум, но одновременно дает ему такую ясность и четкость, какой без него не добиться никогда.
Ты сводишь меня с ума и лишаешь рассудка, раз за разом, каждым словом, движением, прикосновением - одним твоим существованием в моей жизни. Неужели тогда смысл моей жизни - быть безумным?
Ритм дает волю. Дает возможность диктовать правила для всех, сделать так, чтобы тебя слушались с удовольствием и пониманием того, что твоя власть - необходима для самого существования порядка...
Я подчинен тебе полностью и безвозвратно, несмотря на глупое циничное слово "актив". И ты прекрасно знаешь, что я никогда не пойду против твоего желания...
Ты и ритм - несовместимы!
Так почему же я не мыслю жизни без вас обоих? И как вы умудряетесь существовать одновременно и действовать сообща?!
Оглуши меня своим криком, любовь моя, чтобы я забыл весь этот горячечный бред... О, боги, как же мне с тобой хорошо...
Грэм перекатился на бок, увлекая за собой Михаэля и не в силах выпустить его из объятий. Ласково, легко - не так, как минуту назад... - прижать к себе, чувствуя неровное тяжелое дыхание и понимая, что сам дышишь так же...
- Я тебя люблю…
То ли послышалось, то ли пролетело еле заметным шелестящим шепотом по жаркому воздуху и чутким нервным окончаниям. И я тебя люблю... Во всяком случае, именно это слово ближе всего выражает то, что я к тебе испытываю... Но зачем это говорить? Ты же и так знаешь...
Он бережно прикоснулся к губам любимого, вкладывая в поцелуй всё то, что чувствовал - это понятнее и проще, чем слова. Как чутко и быстро его губы отзываются на ласку... Как приятно медленно, одной ладонью исследовать всё еще разгоряченное тело, которое буквально только что было твоим...
- Я люблю тебя...
Всё-таки сказал. Зачем, спрашивается? Да еще повторяешь...
Грэм невольно тихо рассмеялся, уткнувшись лицом любимому в волосы.
- Любимый... Мы с тобой точно полные психи... - С трудом подавив возмутительно счастливый смех, прочно засевший в грудной клетке, он заставил себя поднять голову и осмотреться по сторонам. И только тут вспомнил, где они, собственно, находятся - при взгляде на панораму, состоящую из разбросанных как попало немногочисленных предметов одежды, валяющегося на полу ножа, изувеченной шнуровки стилов... К тому же школьные часы монотонно и неуклонно отсчитали восемь ударов, пока Грэм любовался на царящее кругом безобразие и представлял, как потрясающе среди всего этого выглядят двое обнаженных учеников, по виду которых несложно догадаться, чем они сейчас занимались. - Или идиоты... - Он перевел взгляд на Михаэля, отвел с его лица прядь волос... коснулся губами щеки, линии скул и закрыл глаза, чувствуя себя до невозможности легким и счастливым. Голова была девственно пуста от любого подобия мыслей, на всё окружающее было восхитительно всё равно. Не хочу я вставать... И уходить никуда не хочу... Хочу лежать вот так, обнимая Михаэля, пока Алекс пинками меня отсюда не сгонит. Если у него это получится...
Неожиданное воспоминание заставило горестно застонать - блаженным планам, похоже, осуществиться было не суждено.
- Михаэль, а мы ничего не забыли? Например, Стасю, которая ждет тебя у туалета этой... плаксы... как ее там... - Могз упорно отказывался вспоминать подобные глупости. Он вообще считал, что Стаська и подождать может, а такой чудесный момент прерывать нельзя...
А вот Грэм был с ним не согласен, потому что у него, в отличие от мозга (сомневаюсь иногда в его наличии как такового...) имелась совесть. Весьма деятельная, ответственная и воспитанная. И заставить девушку прождать зря она не могла...
- Как же я не хочу никуда отсюда уходить... - вздохнул Стоунфайд, буквально соскребая себя с дивана и заставляя выпустить Михаэля. Прошелся, или, вернее, пробрел по комнате, не особо активно собирая одежду, натянул брюки. Изуродованный ремень заставил уливленно хмыкнуть - да, точно, а я уже и забыл... - и вытащить его вовсе, всё равно он больше декоративный... Собрал растрепанные волосы в не менее растрепанный хвост подобранной у подоконника резинкой, не застегивая накинул рубашку, завязал шнурки на стилах - через одну дырку, каждую зашнуровывать было лень... - перекинул через локоть косуху и обернулся к Кромму, взглядом спрашивая: "Ну что, мы куда-нибудь идем? Я так не хочу, любовь моя...", а там и вовсе подходя и снова его обнимая... Я не могу сейчас находиться от тебя на расстоянии более метра - это буквально физическое мучение. Не могу существовать отдельно, потому что до сих пор ощущаю нас единым целым... Всегда буду ощущать, наверное, но сейчас - особенно остро...
