Это была небольшая заброшенная аудитория. Раньше в ней преподавали трансфигурацию, но затем для этих занятий выделили аудиторию побольше, а эта так и осталась незанятой. Парты, стоящие в два ряда по три штуки в каждом, были запылившимися и обшарпанными. На стене висела очень старая доска, почти белая от въевшегося в нее мела. Возле нее стоял учительский стол, такой же пыльный, как парты. Ящики были вынуты, а одна ножка держалась лишь на волшебном добром слове. Два решетчатых окна были закрыты плотными темно-серыми шторами. Если бы кто-то попытался их встряхнуть - комната наполнилась бы таким слоем пыли, что видимость снизилась бы до расстояния от глаз до кончика носа. Но таких экспериментаторов не находилось, поэтому гардины спокойно висели и продолжали собирать пыль. Из-за того, что аудитория стала неиспользуема ни в каких целях, домовые эльфы сочли, что генеральная уборка ей не требуется, и лишь раз в месяц здесь мыли полы и протирали парты. Видимо скоро приближался день уборки, потому что пыль на столах лежала ровным нетронутым слоем. Воздух в комнате был затхлый и сыроватый, видимо последний раз окна здесь открывали несколько месяцев назад.
Именно в это помещение осторожно прокрался нескладный, среднего роста мальчик с растрепанными, торчащими во все стороны волосами. Он был одет в старенькие, покрытые катышками от множества стирок, брюки, из которых он явно вырос - они едва прикрывали потертые разношенные ботинки из кожи молодого дерматина. Сверху на мальчике была одета ветхая светлая рубашка, по видимому раньше имевшая белый цвет, а теперь от старости ставшая кремовой, поверх который был повязан аккуратный выглаженный слизеринский галстук.  Пуговицы на темно-сером свитере были расстегнуты по причине их отсутствия. На локтях можно было заметить более светлые заплатки, но старенькая черная мантия с зеленой символикой факультета прикрывала недостатки свитера. Правда размеры самой мантии оставляли желать лучшего - она была размера на три больше, чем нужно, и мальчик в ней просто утопал. Он неуверенными шагами прошелся вдоль парт и сел за последнюю, возле окна. Ладошкой стерев со стола пыль, он достал из портфеля баночку чернил, обглоданное перо и засаленную толстую тетрадь. Поджав губы,  мальчик вздохнул и сел на шатающийся стул. Стул был сломанный и с грохотом развалился на части, опрокинув бедолагу на пол. Чертыхнувшись, парень отбросил носком ботинка доски и поставил другой стул. предварительно опробовав его руками. Наконец усевшись, он бережно открыл тетрадь и принялся листать ее, делая какие-то пометки на полях. Тетрадь служила ему дневником. Она была его лучшим и, пожалуй, единственным другом. Ей он поверял свои самые сокровенные мечты и желания, с ней он рассуждал о теории материй и спорил о количестве сушенных мандрагор в зелье храбрости. Мальчик оказался необычайно талантлив в самых разнообразных науках, но особенно ему давались зелья и Защита от Темных Искусств. Парень целыми днями читал книги по Темной магии и составлял собственные заклинания, старательно записывая их в тетрадь. Успеха у девочек он не имел, на шею ему никто не вешался. По правде говоря, с ним даже разговаривали редко, считая его чудиком-ботаником, книжным червем и психом-зельеваром. Первые три года обучения он переживал из-за такого отношения к себе, а потом привык. Ко всему привыкают. Единственное, к чему он так и не смог привыкнуть. так это к той несправедливости, что его любимую девочку Лили Эванс злая шляпа отправила в Гриффиндор, на годы разлучив их. Парень не переставал любить ее. Наоборот: его любовь с каждым годом крепчала все больше.
Мальчик провел ладонью по черной обложке тетради-дневника, где  серебряными буквами было аккуратно выведено: "Дневник принца-полукровки Северуса Тобиаса Снейпа".
- Лили... - прошептал Северус, извлекая небольшой волшебный фотоснимок. На нем весело смеялась рыжеволосая девушка. Северус вздохнул и спрятал фотокарточку во внутренний карман мантии. Открыв чистую страницу своего дневника, он обмакнул перо в чернильницу и принялся выводить слова мелким бисерным почерком.
"Я растворяюсь в её глазах. Её улыбка для меня ярче солнца. Когда она подходит ко мне, говорит со мной, я чувствую, как у меня бешенно стучит сердце и подкашиваются ноги. Мы знакомы с ней с шести лет, а я до сих пор не могу открыто признаться ей в своих чувствах. Думаю, что потеряю сознание, если она меня поцелует. Но, Мерлин всемогущий, как я этого хочу! Я готов отдать за это свое готовое домашнее задание по трансфигурации и три свитка сочинений по истории магии. О, Мерлин, я схожу с ума от ее рыжих волос, от ее ангельской улыбки, от ее нежного голоса. Она - единственный светлый лучик в этом царстве тьмы. Я люблю Хогвартс, это мой дом. Но мне так одиноко. Мне не с кем поговорить по душам. Разве что с тобой, мой верный Дневник. Ну почему большинство учащихся - овцы и бараны, следующие веяниям моды и старающиеся быть как все? Откуда это стадное чувство? Взять хотя бы этого очкарика Джеймса: он ни разу не написал самостоятельно ни одной контрольной. Всегда ему кто-нибудь подсказывал и давал списать. Зато ведет он себя так, словно царь вселенной, король школы. А все девочки млеют от него и мечтают с ним встречаться. И не видят, что он самонадеянный олень! - эх, знал бы Северус, насколько метким было его определение. Но откуда ему было знать об анимагических способностях Поттера? Он подумал немного и продолжил писать: - А его друг Сириус! Чистокровный потомок слизеринцев ведет себя, как самая последняя грязнокровка, совсем не уважает свою семью..  Питер какой-то уж слишком скользский тип. Всегда всем улыбается, вежливый и правильный. Самый нормальный среди них - это Люпин. Хотя его взгляд меня порой весьма пугает, какой-то он звериный... И все же... все же я завидую им. Они счастливы. Они играют в группе, имеют успех, получают удовольствие и не напрягаются.  Мерлин, я хочу быть тупы-ы-ым! Хочу быть беззаботным барашком, прыгающим на лужайке и весело щиплющим травку в компании таких же парнокопытных. За что Господь наделил меня разумом? Что бы я страдал, сознавая всю пустоту и никчемность своего существования? Не знаю. Я запутался и не знаю как жить дальше. Не знаю. Лишь одно держит меня на этом свете и не дает наложить на себя руки -  Лили. Милая, добрая Лили. Я действительно люблю ее. Но как мне завоевать ее любовь? Кажется, она воспринимает меня лишь как друга. Мерлин, как же это жестоко...
   Я люблю, но любовь плоха тем,
   Что взаимности нет. Я несчастен.
   Говорят, что любовь без проблем
   Люди в жизни встречают нечасто....  - лицо парня погрустнело, уголки губ окончательно опустились, не желая подниматься и изображать улыбку, а рука продолжила меланхолично выводить строки:
Серою дымкою небо затянуто.
Дождь моросит усталыми каплями.
В лживой улыбке губы растянуты
Сон - лишь антракт между спектаклями.
Боль - вечный спутник, немая подруга.
Яд на губах - это смех над собой.
Страшно не падать, крича от испуга.
Страшно  - когда ты один и изгой.

Огонь в волосах,
Безумное пламя
Сводит с ума,
Душу калечит.
Манит и манит
Губ ярких блеск,
Взгляд ее глаз
Сердце излечит.
Как изумруды
Сверкают глаза.
Щеки румяные,
Нежные, юные...
Тихо течет
За слезою слеза
Из моих глаз
В эти ночи безлунные.." - скрип пера прекратился. Северус услышал, как вдалеке раздались чьи-то шаги. Он напрягся, вслушиваясь в них и умоляя Мерлина, что бы те, кто идут по коридору (кто бы они не были), не заглядывали в пустую аудиторию. И в этот момент дверь широко распахнулась.....

Отредактировано Северус Тобиас Снейп (2008-08-20 03:59:45)