Чуча.
Нестрашное повествование.

Утро встретило Чучу на потолке и очень удивилось этому. Солнечный зайчик недоверчиво скользнул по тонкой паучьей руке, запутался в серовато-русых, мышиного цвета волосах, скользнул по впалой щеке, случайно провалился в открытый глаз невнятного серо-зеленого оттенка, испуганно отпрянул, когда глаз моргнул, а голова дернулась. Последний раз скользнув по тонкому невзрачному лицу, лучик будто бы разочарованно фыркнул и исчез в неизвестном направлении – видимо, другие развлечения искать.
А Чуча, выведенная из задумчивости вредным лучиком, грустно вздохнула и, оттолкнувшись от потолка руками, приземлилась на пол. И вроде вполне ловко приземлилась, присев, на носочки… да только все равно показалась бы стороннему наблюдателю некрасивой марионеткой. Когда тонкие конечности сгибались в суставах, окружающие непонятно для себя по какой-то причине ожидали услышать сухое деревянное щелканье. Как выглядели марионетки уже никто и не помнил, разве что самые фанатичные историки, а подсознательное ощущение, несмотря на все претерпленные генами изменения, осталось. А Чуча так двигалась всегда – нескладно-неуклюже-марионеточно. Она даже умудрялась ронять вещи, натыкаться на предметы и -  это же уму непостижимо! – падать!
Впрочем, странностей в Чуче и без этого было полно. Она скорее была одной сплошной странностью, чем живым человеком. Вот смотрите сами:
Начать с того, что у Чучи не было номера. «Не может этого быть!» - удивитесь вы. «Да не может такого быть, чтобы живой человек – и без номера!»
А вот у Чучи не было нормального числового обозначения. Была только эта самая не пойми откуда прилипшая кличка – Чуча… Бывают такие люди, к которым отчего-то намертво, будто вакуумным клеем приклеенная, прилипает какая-то кличка, и даже по номеру его уже мало кто знает, все кличут по буквенному обозначению. А вот у Чучи не было номера. И все, кто об этом узнавал, сначала недоуменно вскидывали брови, потом укоризненно качали головами, а потом недовольно морщили носы: ну действительно, как так можно: человек и без номера!
Хотя для случая Чучи есть всему довольно простое объяснение. Хотя, с другой стороны, некоторые простые объяснения таят в себе такую закавыку, что любое сложное обзавидуется! Ну а впрочем, судите сами.
Просто Чуча была браком. Да-да, самым обыкновенным человеческим браком. По идее, она, как и весь брак, подлежала немедленному самоуничтожению… но, видать, блок экстренного самоуничтожения в ней был тоже бракованный, и Чуча осталась жить. А поскольку из своей серии ее уже вымарали, как списанную, так и осталась она без номера.
А вот если бы у нее был номер! Ах, какой бы это был замечательный, волшебный номер! 77-17\7171717-7! Музыка, а не номер… И серия у Чучи была бы замечательная – 777. Уникальная, восхитительная серия 777! Но, все это «было бы», не будь Чуча браком. А так ее номер стал номером другой, правильной девушки, а Чуча так и стала Чучей.
Конструкторы, конечно, расстроились – печально, когда, казалось бы, идеально отлаженное оборудование внезапно дает сбой, да еще такой серьезный! Но ничего не поделаешь – не уничтожать же ее насильно, правильно! Это же дикость какая-то – насильно убивать людей. И Чучу оставили.
Правда, как выяснилось, неприятный внешний вид и дефект блока самоуничтожения были не единственными ее недостатками – да и не самыми критичными. Подумаешь, внешние дефекты – пользу-то она обществу все равно могла бы приносить. Но, опять таки, «бы». Потому что и пользы-то от нее никакой толком не было: Чуча оказалась почти необучаемой. То есть приспособить ее к чему-то действительно важному и нужному, вроде звуковой вакуумной сварки, или даже хотя бы проектированию каких-нибудь банальных плазмороторных двигателей, так и не получилось – ну не хватало ее слабой памяти на усвоения таких объемов информации!  Во время первого сеанса она клевала носом и почти ничего не запомнила, на втором и вовсе уснула. Третьего сеанса, собственно, устраивать не стали.
Даже таланта творческого в нее не влезло. Так, марала себе бумагу тихонько, никому не показывая. А если бы и показала, толку было бы мало – ну что за художества: все плоское, угольком по бумаге вазюкать! А трехмерная цветопись, или даже акустическая волномодуляция, ей совершенно не давались. Мазня какая-то получалась, причем в обоих случаях. Хотя, казалось бы, как можно испортить художественную волномодуляцию? А вот поди ж ты, у Чучи получалось…
В итоге, помаявшись с Чучей некоторое время, Верховный Распределитель вздохнул и отправил ее в дворники. В самые обыкновенные дворники, к роботам. Собственно, ее вроде бы начальствовать над ними отправили. Ну да что за начальник над автоматикой полуразумной? Так, побродить с умным видом… Ведь даже о малейшей неисправности тут же сам робот сигнал в техподдержку отправляет!
Но Чуча не расстраивалась. Наоборот, она очень радовалась, что ей нечего делать. Она наблюдала за шустрыми роботами, смотрела по сторонам и размышляла… О чем размышляла, никому не говорила – да и кому это надо было, знать, о чем Чуча думает?! Вот еще, какой-то нескладной неумехой интересоваться, п-фе!
А этим утром Чуча проснулась в хорошем настроении. Она отправилась на ежедневную чистку с каким-то предчувствием – будто случится что-то странное, новое и необычное. Все скажут, что такие предчувствия не имеют привычки оправдываться… ну, наверное, все, кроме Чучи – у нее за двадцать с небольшим хвостиком лет жизни никаких таких ощущений сроду не было, поэтому она приняла все как должное, сходу решив, что сегодня должен быть какой-то необычный день.
Окончив чистку и натянув форменный комбинезон, Чуча вышла из дома и пешком пошла на работу – до места работы ей было совсем недалеко, поэтому общественным транспортом она по дороге на работу не пользовалась, а поскольку больше она нигде почти и не бывала, то и своего личного транспорта у нее не водилось. За ненадобностью.
На улице было солнце. Огромное, ярко-белое зарево пылало в самом центре бледного по этому случаю неба, любопытно ощупывая лучами землю. Его можно понять – будешь тут любопытным, когда почти вся поверхность планеты большую часть времени закрыта облаками! Вот и залазило солнце всей массой в случайную прореху, проверяя, что тут без него наворотили на поверхности.
Один старый Инфортал рассказывал Чуче, что когда-то давным-давно солнце было маленькое-маленькое. А потом оно стало расти, и чтобы выжить, люди изменили свою генетическую структуру и начали размножаться искусственно. Чуча не верила – ну что за «искусственно»? А как тогда «натурально»? Как вообще человеки могут на свет по-другому появляться. А еще Инфортал много всяких глупостей рассказывал: и про то, что раньше еще какие-то животные были (кто это вообще такие, непонятно), и растения – тоже странная штуковина. Вроде сама рождается, сама растет, землей и солнцем питается. Хотя с солнцем все вполне понятно – даже Чуча солнцем питалась. И уж тем более люди все остальные, которые нормальные, не бракованные, с номерами, тоже солнцем. И все леталки, и прочие полезные в хозяйстве вещи – все солнце делало. Над слоем облаков были стационарно закреплены щиты солнечных батарей, и от них солнечная энергия поступала к людям. Так что с растениями Чуча более-менее поняла, а все остальное… Она подумала и решила, что старый Инфортал просто давным-давно какой-нибудь свой доисторический вирус подцепил, и все файлы в нем поперепутались, вот и порет ерунду всякую.
Инфортал – он же Информационный Портал – был старым-престарым, еще металлическим роботом с каким-то примитивным ИИ. Инфортал жил в ЦПМ (центре переработки мусора), в самом подвале. А поскольку кроме Чучи ни одной живой души во всем этом центре не было – да и зачем, кругом же сплошь автоматика! – то и выходило, что общалась она почти исключительно со старым Инфорталом. Он хоть и глупости рассказывал, но очень хорошо, складно; заслушаться можно. Вот и Чуча заслушивалась, иногда засиживаясь со стариком допоздна, а порой и вовсе оставалась ночевать тут, в ЦПМ – дел никаких, дома никто не ждет, спешить некуда, так зачем лишний раз топать куда-то? Чуча считала, что незачем. Плохо, чистки тут не было, поэтому иногда приходилось все-таки наведываться в маленький однокомнатный стандартный блок, в котором она числилась единственным обитателем.
Вот так и проходила ее жизнь – в центре переработки мусора, рядом с давно свихнувшимся списанным роботом, которого не то тут просто забыли, не то оставили до первой серьезной поломки – умирать тихой, спокойной смертью, в переводе на человеческий язык. Инфортал такой заботы оценить не мог – интеллект-то был совершенно примитивный, так что эмоций никаких по поводу собственной довольно близкой смерти не испытывал. Максимум, что он мог – это радоваться приходу Чучи.
А Чуча слушала его, и рисовала, представляя странный мир, о котором рассказывал ей Инфортал. Рисовала этот самый мир. Старый робот ворчал, что вовсе это не так выглядело. Но откуда он мог это все знать? Ему поверить, так он сотни тысяч лет просуществовал. Заржавел бы тысячу раз, и всего делов.
Чуча любила рисовать его странные рассказы – гораздо больше, чем рисовать то, что видела. Рисовать других людей она не могла – ей никто не желал позировать, глядя на странный плоский одноцветный результат, друзей, которых можно было бы попросить, не было. Один-единственный Инфортал да несколько сотен автоматических уборщиков – вот и все друзья. Не роботов же рисовать, правда ведь!
Других людей Чуча любила рисовать – они были очень красивые. Некрасивых людей, пожалуй, она и не видела никогда – ну разве только в зеркале, но сама Чуча не считается: она все-таки брак. Простой человеческий брак. Одно утешало конструкторов – по теории вероятности вероятность этого самого брака составляла одну миллиардную долю процента. То есть в следующих девятьсот девяносто девяти миллионах девятьсот девяносто девяти тысячах девятьсот девяносто девяти случаях этого самого брака повториться было не должно. Так что у Чучи был даже некоторый повод для тайной гордости – таких, как она, не было, и если и появится, то очень-очень нескоро. Да и навряд ли в следующем одном из миллиарда случаев брак будет точно такой же, и точно так же не сработает блок экстренного самоуничтожения.
Своим появлением Чуча в очередной раз доказала, что ничего идеально работающего нет и не может быть. Да и заодно компенсировала скопом всех своих сородичей-человеков. Они, давным-давно генетически отрегулированные, обладали массой полезных качеств – красотой, силой, ловкостью. Больше всего Чуче нравилось наблюдать за молодыми, совсем недавно появившимися на свет женщинами – уж очень грациозно, изящно, плавно они двигались. Буквально глаз не оторвать!
И любили они тоже очень красиво – люди, в смысле. Сначала некоторое время они искали пару, идеально себе подходящую. Потом влюблялись… Мужчины очень красиво ухаживали, потом они женились, а потом жили вместе. Генетически подобранные друг другу, жили очень хорошо. И умирали непременно в один день, в день строго посередине между изначально заложенными датами гибели обоих. Даты смерти вживлялись с самого начала, все точно знали, когда именно умрут. А что, удобно – можно все точно рассчитать и успеть.
А вот Чуча, кажется, не умела влюбляться. Нет, она, может быть, и умела, вот только не в кого: где можно найти еще одного бракованного человека, да еще и мужского пола, да еще и идеально подходящего. Но Чуча не особо расстраивалась – она вообще, кажется, не умела грустить. А еще Чуча, в отличие от всех остальных, не знала, когда умрет. Блок самоуничтожения у нее, как уже упоминалось, не функционировал, а вероятность случайной гибели была довольно мала. Не настолько, как вероятность брака, но все-таки… И как-то странно это было бы, если бы обе вероятности вдруг разом свалились на одну Чучу. Ее эта мысль забавляла – стать вдруг на несколько порядков еще более уникальной!
Привычно прихватив с собой одного из мелких уборщиков, Чуча спустилась на пневмолифте в подвал, на самый нижний глубокий этаж. «Кому нужно было столько этажей, да еще внизу?» - недоумевала она каждый раз. «Вон на какую глубину забрались… Километр, а то и больше! Что им, наверху было места мало? Чудаки…»
Спуск вниз занимал ровно три таких мысли. Ну, или секунд шесть, по две на мысль. Пройдя по гулкому коридору, освещенному приятно мерцающими стенами, Чуча вошла в комнату, где безвылазно обитал Инфортал. Запустила уборщика, чтобы он убрался в помещении и почистил Инфортала, который панически боялся ржавчины. Откуда ей взяться здесь, он объяснить не мог, но фобией такой страдал. Чтобы успокоить старика, Чуча раз в два дня минимум приносила с собой одного из уборщиков, чтобы тот все вычистил.
- Привет, - поздоровалась она, усаживаясь прямо на пол напротив какой-то стеклянной пластины, в которой тускло и как-то искаженно отражалась сама Чуча. Вернее, пластина была вмурована в Инфортала выше где-то на метр, но это ерунда. Инфортал утверждал, что это такое устройство оптического отображения информации. А Чуча только недоверчиво фыркала – зеркало зеркалом. Только плохое.
Говорить Инфортал не умел, зато он умел выдавать сериями короткие резкие сигналы. Промучавшись совсем недолго, Чуча научилась понимать эти сигналы, и уже понимала беглую «речь» старого робота.
Робот пискнул в ответ.
«Как прошла ночь?»
- Спокойно, спасибо. У тебя, как я вижу, тоже все нормально?
«Проклятая ржавчина… я точно заржавею скоро! Ну а остальное в порядке. Почти полном».
- А что ты мне сегодня расскажешь? – любопытно уставилась на экран Чуча.
«А что ты хочешь услышать?»
- Ну, не знаю… А ты знаешь, почему тут такая глубокая дыра? – вдруг вспомнила она свой извечный вопрос. – Вот тут. Почему этот этаж, где ты живешь, настолько глубоко под землей? Когда его строили, не умели делать высокие дома? Подожди, не торопись… Что ты так зачастил, я тебя не понимаю? Какие «взрывы», что это? Стой, помедленнее!! Инф, ты чего? Погоди, так дело не пойдет, - решила Чуча, видя, что старик отчего-то очень разволновался и заторопился. – Давай я к тебе прямой канал подключу, хорошо?
Чуча сама очень удивилась этой идее. Раньше ей такое в голову не приходило… А жаль – можно было бы рисовать что-то, более точно похожее на фантазии Инфортала.
Подключение оказалось делом непростым – уж очень старый робот был Инфортал! Но в итоге оно все-таки состоялось…

… Чуча не знала, сколько прошло времени. Сколько она вот так просидела, непрерывно получая информацию от старого робота с очень простым искусственным интеллектом.
Пошатываясь, она поднялась на ноги. Теперь она уже верила, что Инф не свихнувшийся робот… Слишком уж реально было то, что он показывал. И слишком невероятно… а оттого еще более правдиво.
В широко открытых глазах горело что-то… раньше Чуча, увидев бы такие глаза у кого-то другого, очень удивилась и не поняла, что это такое случилось с бедолагой.
А теперь она знала, что это страх. Панический, животный ужас… Теперь она знала смысл каждого из этих слов, но ей не было до этого дела…
Ужас горел в ее широко распахнутых глазах.
- Что… что же… что я? Что мы все такое? Что… что… что… что…
Слова тихим, почти беззвучным шепотом срывались с губ. Не разбирая дороги, не сказав ни слова Инфорталу, она шла. Негнущиеся ноги несли ее привычным маршрутом – комната-коридор-лифт-коридоры. А голова… Ей казалось, что она разорвется от бьющихся внутри странных, страшных мыслей.
К горлу подступило странное ощущение – как будто комок. Глаза горели огнем, сердце бешено колотилось… и замирало от боли. От дикой, рвущей на части сознание боли понимания.
Понимания того, что жить дальше так же, как до этого, она не сможет.
Понимания того, насколько страшен, чудовищен в своей гротескности окружающий мир – пустой, бессмысленный мир, населенный чем-то, что когда-то называлось «люди», а теперь превратилось в толпу совершенно одинаковых, штампованных существ.
Одинаковые в своем совершенстве лица и тела.
Одинаковые в своем совершенстве мысли.
Одинаковые чувства.
Одинаковые судьбы.
Одинаковые слова.
Любовь.
Мечты.
Желания.
Способности.
Недостатки.
Правда.
Даже смерть…
Одинаковые…
От боли хотелось скулить побитой собакой.
Вот только этого бы никто не понял – в этом мире не было собак. В этом мире не было ничего, кроме умирающего солнца и вечного сумрака на поверхности остывающей планеты. И нескольких миллионов отчаянно цепляющихся за жизнь одинаковых существ. Кого угодно, но не людей…
Обхватив голову руками, Чуча сжалась в углу какого-то из коридоров, тихо воя на одной ноте.
Отчаянье и ужас – это все, что составляло сейчас ее существо…

… Она просидела так час. Может быть, сутки. Может быть, больше… Кому какая разница – ее никто и никогда не ждал. Здесь уже никто и никого не ждал… Просто последние обитатели умирающего мира об этом не знали.
В серо-зеленых глазах стояла хрустальная влага. Мокрые дорожки сбегали вниз, по щекам – вновь и вновь, машинально стираемые рукавом форменного комбинезона. Шаги тихо шуршали по ступенькам, по коридорам.
Она знала, что нужно делать.
Она знала, где она сейчас находится, и зачем здесь нужны были подземные этажи.
Комната со старым Инфорталом была далеко не самым нижним помещением…
В этот раз лифт ехал долго, очень долго – несколько минут: может, пять, может, десять. Время потеряло смысл. Потеряло его уже давным-давно, если, конечно, хоть когда-то его имело…
Лифт остановился в самом низу. Маленькое экранированное помещение, в котором стоял на небольшом столе простенький компьютер. Компьютер работал. Уже века – если не тысячелетия – он стоял тут и ждал ее. Как ждал наверху старый Инфортал – единственный друг этого нескладного, непонятного существа.
Человеческий брак.
Простая ошибка, сбой в системе.
С вероятностью меньше одной миллионной доли процента она могла появиться на свет.
А какова была вероятность того, что именно Чуча – любопытная, скучающая Чуча – найдет эти старые компьютеры, поставленные тут только для одной единственной цели?
Таких цифр, наверное, и нет вовсе, скажет кто-то…
Неправда.
Вероятность произошедшего события равна единице. Потому что оно уже случилось. А то, что «могло бы быть» - нет. И его вероятность – ноль.
Пять.
Четыре.
Три.
Два.
Один…
Цифры обратного отсчета неспешно сменяли друг друга на темном экране.
Полумифическое оружие сдерживания, цепь ядерных зарядов, заложенных в тектонических разломах. Последний удар одной державы по другой, так и не нанесенный в те давние, очень давние времена, когда над этой планетой еще было маленькое желтое солнце, когда на ее поверхности еще была вода – обычная жидкая вода, а не кристаллизировавшийся при глубоком минусе лед, - когда люди были не единственными живыми существами на этой планете. Когда люди – пусть не все, но многие – еще были людьми.
Может быть, зря?
Чуча, обхватив себя руками, покачиваясь из стороны в сторону, сидела на пороге лифта. По ее щекам текли слезы – первые человеческие слезы, возможно за несколько тысяч лет…
Человеческий брак.
Ноль…