Грэм торопливо шел по направлению к Большому залу, чуть ли не срываясь на бег и перепрыгивая через две ступеньки на лестницах. В голове его царил хаос, приправленный дымкой стыда и определенным количеством алкогольных градусов. Небольшим, к счастью, поэтому соображать и передвигаться они совершенно не мешали, скорее наоборот…
Где была моя сообразительность два часа назад! Ответ на этот вопрос Грэм пытался найти на протяжении всего пути от Хогсмида до Большого зала, но пока что совершенно безуспешно. Никаких причин собственного легкомыслия, кроме как природного раздолбайства, он не находил.
Чем я думал? Как я вообще мог отколоть такое…такое…такое свинство, черт побери! Михаэль убьет меня на месте и будет совершено прав! Я ведь даже никого не предупредил, а время уже к полуночи…Бал наверняка скоро закончится…Идиотом ты был, Пол, идиотом и останешься…
При мысли о том, что творится сейчас с Михаэлем и что он скажет Полу при встрече, ему становилось нехорошо. Не то чтобы он боялся предстоящего конфликта, просто, зная Кромма, он терялся в догадках: тот мог в равной степени устроить скандал с разбором полетов, обидеться и демонстративно игнорировать Стоунфайда еще в течение пары дней или ограничиться парой укоризненных фраз…но для последнего варианта должно случиться самое настоящее чудо…Впрочем, быть может, Пол зря беспокоится и Михаэль уже давно беззаботно веселится на балу, не дождавшись опаздывающего приятеля? В конце концов, на Стоунфайде свет клином не сошелся. Нет, вряд ли… Скорее костерит его на все лады за пусть не сильно, но испорченный вечер…
Именно эта неопределенность нервировала больше всего. К тому же, Пол не знал, где сейчас находится друг: в праздничном зале, в гостиной, в спальне, ушел к кому-нибудь в гости или, не дай Мерлин, отправился его искать?! Дьявол! Чтобы я еще раз отправился куда-нибудь в компании с этими обалдуями! Я же всё на свете забываю после пары стаканов сливочного пива, а их там было…оой, это лучше не вспоминать…И Михаэль ведь наверняка учует, после чего уж точно устроит мне такую головомойку, что я ее еще полгода не забуду…И поделом!
Первым делом Грэм спросил у первого же встреченного знакомого, не видел ли тот Михаэля. Оказывается, тот практически весь бал провел, патрулируя коридор у входа в Большой зал. Это сводило шансы на мирную встречу практически к нулю; впрочем, стоило признать, что они изначально были не слишком велики. Можно даже сказать, слишком невелики. Если уж Кромм не отправился на бал, а все это время провел в нервотрепке ожидания…Нужно срочно придумывать, как перед ним извиняться!
Наконец, Стоунфайд вылетел на «финишную прямую» перед Большим залом и тут же заметил притулившуюся на подоконнике знакомую фигурку. Он лихорадочно отбросил с лица растрепавшиеся волосы и замер в растерянности. Мысли позорно дезертировали из головы – видимо, вместе с потерявшейся где-то резинкой для волос, и Грэм совершенно не соображал, что можно сказать Михаэлю в свое оправдание. Ибо нет оправдания такому бессовестному поведению…
Мысленно печально вздохнув, Пол подошел к подоконнику. Похоже, Кромм только сейчас его заметил.
- Михаэль! Прости, я…очень сильно задержался…
Мерлин. Стоило ли думать всю дорогу, чтобы в результате ляпнуть подобную глупость?!

От обращенного на него взгляда Михаэля Грэму захотелось немедленно убиться головой об пол. Любой более-менее внимательный человек на его месте заметил бы неприкрытый страх в глазах Кромма. А ведь Пол давно хорошо его знал и как никто мог представить, что творится сейчас с его другом, если на его лице возникает подобное выражение. Михаэль, к тому же, словно решил окончательно добить истерично воющую Стоунфайдову совесть и с убийственным неверием в голосе уточнил: «Ты живой…», не поленившись проверить это на ощупь.
- А с чего бы мне быть мертвым? – немного удивился Грэм, даже немного отвлекаясь от душевных терзаний. Да что это с ним творится?!
Пол не на шутку забеспокоился. Он ожидал чего угодно, но только не этой тихой апатии. В самих движениях Михаэль чувствовалась странная слабость, нервозность и измотанность, будто он провел эти часы не в атмосфере всеобщего праздника, а на могиле родителей как минимум. Неужели он мог так себя довести только из-за моего дурацкого опоздания, каким бы обидным оно ни было? Страшно подумать, что он решил, если выдает такие слова! Или что-то случилось, пока я там пил? – Пол похолодел, чувствуя себя полным болваном и сволочью. Как, ну как он мог позволить себе…как мог допустить такое свое отношение…и как теперь поступить?!
- А где ты, в таком случае, пропадал? И с кем?
Привычные хмурые, чуть ревнивые нотки остудили разволновавшиеся было нервы. В этой безумной ситуации они могли бы быть опорой, тем неизменным и знакомым признаком Михаэля, которого Пол знал, и за которого можно было не волноваться больше разумного.
Грэм прикрыл глаза и завел руки за спину, подбирая слова:
- В Хогсмиде. С МакТейном и остальной их компанией. Я…честно, я совсем забыл о времени. Я попал на их вечеринку совершенно спонтанно, ничего не планируя, и…Черт, Михаэль, я знаю, что поступил как свинья! Я даже ничем не могу это объяснить, кроме как своей глупостью и прогрессирующим склерозом. В твоем праве высказать мне всё, что ты думаешь о моей козлиной сущности…и не только высказать. Ты  в любом случае будешь прав.
Вот тут-то Пол и понял, что слишком рано успокоился. Михаэль долго молчал, а потом прислонился к стене, закрыв глаза. Грэм с трудом поборол порыв обнять его и поддержать – он всерьез боялся, что приятель сейчас просто сползет на пол, а это было бы не слишком красиво и приятно… Это всё ненормально! До чего неприятно и стыдно было рассказывать правду, с горем пополам выбирая слова, наступать на горло самолюбию – всё, чтобы вывести его из состояния этой паники и опустошенности…и зря? Лучше бы он сердился! А так…Становится страшно. Опять…
Но Кромм быстро справился с ногами и нервами самостоятельно, наконец выпрямившись и с усмешкой заявив Грэму прямо в глаза:
- Вот веришь, пол часа назад я бы тебя убил. А сейчас… Совести у тебя нет! Но я уже привык.
Стоунфайд невольно вспыхнул – в изрядной степени от возмущения. Он тут с ума сходит, ругая себя вдоль и поперек и пытаясь понять, как привести друга в чувство, – и такое обвинение! Будто мало Грэм раскаялся! Да как он не понимает…Нет, чтобы я когда-нибудь еще раз… Впрочем, уймись, Стоунфайд. Во-первых, он все-таки прав, во-вторых, ты сам разрешил ему говорить всё, что в голову взбредет, а в-третьих, пойми, что он сейчас испытывает, и не обижайся на ерунду. Ты-то, орясина длинноволосая, развлекался, пока твой друг терялся в догадках – где ты, что с тобой!
- Извини, - тихо вздохнул он, присаживаясь на подоконник. – Наверное, всё же можешь не объяснять мне всю глубину моей аморальности, я и сам знаю…хотя, если душа требует… - Он тоже посмотрел в окно. Ночь сегодня была потрясающе красивой: глубокое темное небо с еле видным разводами облаком, не закрывающих звезд, почти полная луна…да и местность, в которой находился Хогвартс была очень живописна. Чего стоит один Запретный лес, чуть покачивающий верхушками деревьев под редкими дуновениями ветра…
Идея пришла в голову будто сама собой и показалась весьма здравой.
- Я думаю, на балу нам уже делать нечего. Может, не будем терять время и пойдем прогуляемся? – предложил Грэм, доходчиво махнув рукой в сторону окна. А заодно можно будет узнать у Михаэля, что тут произошло и произошло ли вообще – вдруг все-таки басист действительно целиком и полностью виновен в плохом настроении друга?

- Ни черта я с собой не брал, думаешь, мне до этого было? – облегченно вздохнул Пол. – Но раз уж речь зашла о еде и выпивке, можно смотаться в Хогсмид…Ну их, эти коллективные вечеринки, не хочу видеть ни одной пьяной физиономии. Да и трезвой тоже. Можно стащить на кухне еды, а чего-нибудь горячительного взять в Хогсмиде…или вообще зайти ненадолго в какой-нибудь бар. А потом гулять. Жуть как хочется на открытый воздух, может, на улице хоть этот алкогольный дух выветрится?..
Вот так непрерывно тараторя, Грэм ненавязчиво уцепил Михаэля за локоть и повел в сторону выхода. Не передать словами, как его обрадовала и успокоила перемена настроения друга, а также то, что он не стал устраивать разбор полетов с битьем головой (не своей, разумеется!) об стены, громкими выяснениями «А кто из нас баран?!» и прочими прелестями жизни. Эти сцены иногда вносят свое разнообразие, но регулярное общение с не особо психически уравновешенным человеком само по себе было крайне интересным и в подобном разнообразии отнюдь не нуждалось. Михаэль способен самый скучный день превратить в неординарный – как и в положительном, так и в отрицательном смысле, и это одно из тех качеств, которые больше всего нравились в нем Полу. Конечно, вокал у него тоже бесподобный, такими голосами в мире обладают единицы. Вот только профессиональные навыки к чувствам  никак не относятся.
Грэму было просто приятно рядом с ним находится. Приятно идти рядом по залитым лунным светом тропинкам, приятно чувствовать тепло живого тела в этой зимней ночной прохладе, приятно любоваться на побледневшее в темноте тонкое лицо с искусно нанесенным гримом. Глупо сказать, но сам Пол так и не облачился как подобает для бала... Приятно слышать тихий мелодичный смех и скрип снега под ногами, улыбаться вместе и разговаривать ни о чем…Напевать под нос даже не вполголоса, а в четверть, предвкушать тепло уютного бара, а затем новую прогулку, уже глубокой ночью…
Пол чуть не зажмурился от удовольствия. И что это меня на романтику пробило, будто по уши влюбленную девчонку! До глупости сентиментально…но до чего же приятно, черт побери. Не иначе, пиво в голову ударило. Ну и Мерлин с ним, всё равно мы уже почти пришли…
- Здесь где-то недалеко было неплохое заведение. И оно даже, кажется, еще работает. – Он огляделся по сторонам, пытаясь вспомнить, на какую именно дорогу теперь нужно свернуть. – Вроде бы сюда… Ничего, если мы вдруг немножко заблудимся?
То ли боги оказались милостивыми, то ли зрительная память Стоунфайда – хорошей, но заблудиться им не удалось. Уже через пару минут Пол с радостным возгласом распахнул дверь кафешки и широким жестом обвел помещение рукой:
- Останемся? Или дальше пойдем?

Отредактировано Грэм Стоунфайд (2008-04-29 23:03:42)

В этом кафе Грэм впервые побывал то ли на третьем, то ли на четвертом курсе, и с тех пор наведывался нечасто. Да, кажется, на четвертом, когда он познакомился с Амандой Райс – однокурсницей с Рейвенкло. Она обожала это место и, надо сказать, Пол вполне разделял ее положительное мнение. Единственное, с чем он был не согласен – с ее любовью ходить сюда так часто, что бар начинал надоедать. Это было слишком хорошее место, чтобы делать визиты в него привычкой, обыденным скучным событием; каждое посещение не должно быть случайным: только с особым настроением, в особом случае, когда понимаешь, что это не повредит очарованию совместной прогулки – только тогда можно с чистой совестью занять столик и легко улыбаться друг другу в мягком полумраке помещения…Только тогда здесь будет по-настоящему хорошо…нет, даже не так: только тогда здесь всё будет по-настоящему.
Вечер на вечер не приходился: каждый раз Пол приходил сюда в совершенно разном настроении, и каждый раз неизбежно становился запоминающимся. Сегодня Стоунфайд чувствовал себя неисправимым романтиком, причем в том самом явном, многими нелюбимом сентиментальном проявлении, которое с ним случается раз в год-два в лучшем случае… Хотелось читать стихи. Или молча любоваться мягким ореолом чуть взлохмаченных черных волос. А еще хотелось дарить цветы. Грэм обожал делать людям подарки: он никогда не жалел сил и денег, если точно знал, что сможет вызвать своим сюрпризом неподдельную и большую радость. По своему характеру они иногда был самым настоящим эгоистом: быть может, именно поэтому ему всегда доставляло невыразимое удовольствие видеть, что он смог сделать кому-то приятно и ему кто-то благодарен? Впрочем, Пол никогда не задумывался о причинах своих заскоков, а уж сейчас тем более. Он просто внезапно вспомнил, что давно не дарил цветов…
Но тут подоспела еда, и мысли о прекрасном невольно временно улетучились: на вечеринке Грэм толком не ел, больше пил, и теперь желудок требовал реванша. Вот сливочного пива уже хватило, им лучше больше не злоупотреблять… Совсем чуть-чуть, просто в качестве напитка.
Неизвестно, сколько бы еще продолжался беззаботный разговор за едой, но Михаэль умудрился обратить внимание на остальных посетителей. Сам-то Пол еще долго не догадался бы толком осмотреться вокруг: ему пока что были как-то безразличны окружающие. У каждого свои дела и переживания в рождественский вечер, зачем кому-то мешать? Только вот сами окружающие так, видимо, не думали…
- Какой умный… Ты что за нежить такая, а?
Голос говорившего и его неприкрытый сарказм был хорошо знаком. Иногда даже до ужаса. Вот тебе и незабываемый вечер, - с досадой подумал Стоунфайд, поднимая взгляд на недавно помянутую им в мыслях Аманду Райс.
- И тебе добрый вечер, Аманда, - весьма правдоподобно растянул губы в улыбке он, прежде чем Михаэль успел что-то ответить или схватиться за столь соблазнительно лежащий перед ним нож. Хорошо еще, собственную «бабочку» Кромм вроде бы сегодня с собой не брал, а то пришлось бы немного поволноваться за Аманду… - Почему это ты подходишь ко всякой подозрительной нежити, вместо того, чтобы веселиться на балу?
- А вдруг она накинется на посетителей? – резонно возразила Аманда, постукивая пальчиками по поверхности стола.
- Моя нежить никогда ни на кого не кидается без моего на то позволения. – Улыбка Пола приобрела ядовитый вкус. Если Михаэль меня после этого не убьет, можно считать, что мне повезло. Хотя он не дурак, должен понять…да и Аманда тоже…
Рыжеволосая рейвенкловка Аманда Райс была девушкой Пола в не очень далеком прошлом и хорошей, но несколько отдалившейся подругой сейчас. Особа экспрессивная, склонная к резким шуткам и дерзким выходкам, она представляла собой довольно занятную личность, мимо которой Грэм пройти не смог. Увы, не прошел мимо нее и Михаэль, но в прямо противоположную сторону: они с мисс Райс друг друга, мягко сказать, терпеть не могли. И для Грэма их регулярные конфликты были самым настоящим тихим ужасом, особенно первое время после расставания с Амандой. Хорошо еще, она его поняла и смогла остаться его другом… Но кандидатуру Михаэля не принимала НИКАК, не уставая изумляться выбору Грэма: мол, что ты нашел в этой неуравновешенной истеричке? Михаэль тоже вносил свою лепту, поминая Аманду по причине и без и периодически, обычно совершенно неожиданно, устраивая сцены ревности к ней…
Так что Грэм терялся в догадках, что делать с этими двумя…этими двумя, которые даже разговаривать друг с другом нормально не могут, ни разу – ни разу! – даже не подумали об элементарном уважении к нему, Полу, и даже не пытались создать хотя бы видимость перемирия. На исходе второго года этой мексиканской кровной вражды Стоунфайд начал подозревать, что они просто сговорились доконать его до зеленых чертиков. Зачем? А чтобы жизнь медом не казалась! Других вразумительных причин гриффиндорец найти не мог…

Может, обращалась Аманда и не к Михаэлю, но диалог у нее завязался именно с ним, и вставить в него свои пять кнатов Грэму  не удавалось. Да и не хотелось, если быть честным. Кромм кривлялся от души, вполне достоверно, кстати, изображаю «цепную нежить». В какой-то момент Полу неудержимо захотелось действительно посадить его на цепь где-нибудь, причем желательно за дверьми бара и с кляпом во рту. Вот это было бы зрелище! Особенно если с другого конца здания тем же способом привязать Аманду…
Грэм подпер ладонью висок, опираясь локтем на стол. Да, отличное было бы решение проблемы…От пропитанных сарказмом реплик «собеседников» бережно поддерживаемая в течение всего вечера романтическая атмосфера быстро и верно готовилась к немедленному упокоению. Надела саван, забралась на башню повыше и уже патетично раскинула руки, намереваясь разбиться вдребезги. Внешне-то разговор этих двух…этих двух бессовестных созданий выглядел в меру безобидно, но в глазах Аманды уже появились нехорошие металлические огоньки, а Михаэль явно нацелился на продолжительный обмен завуалированными гадостями. Интересно даже, когда он перейдет на явные и перейдет ли вообще. Впрочем, если это и случится, то первой, скорее всего, будет Аманда… И хрен разберешь по невозмутимой слизеринской физиономии: то ли он действительно получает удовольствие от препирательств с врагом, то ли просто неторопливо сочиняет план немедленного избавления от оного, параллельно развлекаясь в меру сил. Ненавижу!
- Аманда, а ты вообще здесь какими судьбами? – Он поднял взгляд на рейвенкловку. Та неопределенно махнула рукой:
- Да вот, с однокурсниками выбрались. Собраться решили тут - сам знаешь, здесь отличное местечко. Не зверинец, конечно… - Волна пренебрежения и выразительный взгляд в сторону Михаэля. - …да и не кладбище. Но кому что.
Грэм оглянулся по сторонам: в дальнем углу действительно сидела не слишком большая, но вполне себе веселая компания. Несколько человек были ему смутно знакомы: кажется, шестой или седьмой курс Рейвенкло. И какого черта тогда ей неймется? – тоскливо подумал он. – Если ей так не нравится Михаэль, разве это причина портить жизнь мне?! Нет у нее совести…И у Михаэля тоже нет! Тянет же меня на крашеных скандальных стерв! Знаю я их обоих, такими культурными они долго не будут, скоро на оскорбления перейдут…Ненавижу!!
Михаэль, разумеется, выпад в свою сторону мимо ушей не пропустил -  со всеми вытекающими из этого последствиями. Очередным непреодолимым желанием Стоунфайда стало спрятать нож подальше от друга, даром, что он практически не заточен. Если пистолеты не стреляют, ими вполне можно бить друг друга по голове: так чем ножи хуже? До этого, надеюсь, все же дело не дойдет…Они же не идиоты! Он уже практически оставил попытки выяснить что-то у Аманды – она безнадежно увлеклась обменом шпильками с Кроммом. Шпильки, похоже, постепенно превращались в кинжалы; лезть в пикировку не хотелось еще больше, чем пару минут назад. Грэм ненавидел, когда ссорились его друзья. А уж когда они враждовали – тем более! Наедине пусть практикуются в остроумии сколько хотят, имеют полное право, но неужели им больше нечем заняться в рождественский вечер – или, вернее, уже рождественскую ночь?!
Так, Грэмушка, успокойся, а то накрутишь себя и сам их убивать пойдешь, а ведь они ничего страшного еще не сделали... Успокаивай нервы и думай лучше, как их разнять. Желательно ненавязчиво и безболезненно. Так, ну с Михаэлем всё ясно, он только рад будет уходу своей «обожаемой» мисс Райс. А не будет – найду что сказать, цветами задарю, в конце концов, и пусть только попробует мне возмутиться…А вот как повежливее намекнуть Аманде, что она здесь лишняя и ей, в сущности, не рады? Я же ее, конечно, люблю…как подругу… Но бывают ситуации, когда и лучшие друзья появляются совершенно не вовремя, а ведь она отнюдь не является моим лучшим другом. Не хотелось бы ее случайно обидеть…
Но, невольно слушая диалог своих друзей, Грэм неожиданно понял, что ему уже плевать, обидит он кого-нибудь или нет. Ему до смерти осточертело это вежливое хамство, и единственное, чего сейчас действительно  хотелось – поскорее расставить все по своим местам. Так, как надо, тем методом, что получится – иначе эти двое безнадежно загубят праздник…
- Хватит уже! – неожиданно рявкнул Стоунфайд, резко припечатав стол кулаками и встав во весь свой немалый рост. Он обвел мгновенно притихших друзей довольно-таки злым взглядом и продолжил: - Вам самим не надоело? Каждый раз при встрече соревноваться, кто больше наговорит изощренных гадостей, да еще при этом делать такой вид, будто комплименты друг другу делаете! Неужели вам не кажется это глупым? Ладно, один раз, ладно два – но из года в год упорно друг друга ненавидеть! Вы можете назвать мне хоть одну адекватную причину для такого поведения?! Сомневаюсь, что я услышу от вас что-нибудь, кроме фразы «А он мне не нравится!»! В конце концов, если вам так нравится доводить друг друга до белого каления, извольте выбирать для того подходящее время и место! И уж тем более – избавить меня от необходимости каждый раз это наблюдать!!
Грэм со злостью отодвинул свой стул ногой, взял со стола кружку с остатками своего пива и быстро вышел из кафе. Оставалось только демонстративно хлопнуть дверью, но на тему дверей у него был небольшой пунктик: он маниакально ненавидел, когда ими хлопают со всей немалой дури, и уж тем более не любил делать этого сам. Поэтому гриффиндорец аккуратно прикрыл за собой дверку и немедленно прислонился спиной к стене, закрыв глаза. Ледяной ветер бросил в лицо горсть снежинок, словно пытаясь успокоить излишне распалившегося парня.
"И ты еще искренне называл Михаэля психом и истеричкой, - ехидно прокомментировало какое-то подобие внутреннего голоса. – На себя-то посмотри! Сколько эмоций, патетики и экспрессии - и из-за чего? Нервы вам надо лечить, мистер Стоунфайд… Что, понравилось без причины на людей орать? С собой справиться не можешь, а еще что-то им выговариваешь!"
Грэм лихорадочно приложился к кружке: пива там оказалось на один глоток. Вот черт… Кружка полетела в снег, чего Пол немедленно устыдился. Она-то ни в чем не виновата…А вот внутренний голос прав…Надо будет поднять и вернуть в кафе…потом…А сейчас – успокоиться. Ему постепенно становилось стыдно за свою выходку…но они сами виноваты! Сколько можно уже терпеть их препирательства? Нет уж, эту проблему Грэм хотел решить раз и навсегда, иначе это никогда не прекратится…

Я к тебе прикасался – ты не отвечал,
Я тебе признавался – ты так же молчал.
Ненавидеть, убить – не могу, не хочу;
Лишь губами прижмусь к ледяному плечу…
(с) draw

Грэм Стоунфайд был человеком рассудительным и уравновешенным. Он любил относительный порядок во всех его проявлениях, мог стерпеть что угодно от близких людей, а с прочими предпочитал разбираться быстро и лаконично. Его терпению мог позавидовать любой врач-психолог…или даже психиатр. И уж тем более, крайне сложно было по-настоящему вывести его из себя.
Как всегда, и в этот раз на это потребовались годы. Зато результат превзошел все ожидания. Как всегда… Михаэль с Амандой перешли черту, и Грэм шагнул вслед за ними. Ярость клокотала в груди вместе с разочарованием, жгучей обидой и зарождающимся чувством стыда. Хотелось отпинать стену стиллами, растоптать к чертям урну – в общем, разнести к чертям все, что попадется на глаза. Но сил на это не было. Грэм лишь медленно опустился на корточки, не отрываясь от стены, а потом и вовсе сел на землю, позволив начинающемуся снегопаду укрывать его в свое удовольствие…Тот словно и обрадовался, набрал силу и атаковал еще сильнее, заметая плечи и колени и обещая в скором времени подарить ему самое настоящее снежное одеяло. Жаль, что ледяные укусы снежинок, быстро таявших на лице и куртке, уже не приносили никакого облегчения…Грэм обхватил себя за локти и подтянул колени к лицу, мрачно уставившись куда-то в небо, так щедро одарившее снегом старушку Англию.
Что делать?
Это вопрос тупо бился о стенки черепа, а ничего похожего на ответ пока не находилось. Что делать? – мысль была способна свести с ума и толкнуть на любые глупости.
Грэм ненавидел сознательно загонять себя в яму, но именно это он только что и сделал. Он никогда не срывался на Михаэля, даже голос на него позволял себе повышать крайне редко, и почти никогда – всерьез. В любом ссоре он безропотно и молча сносил все упреки  друга. А уж на них-то Михаэль был богат, благо сдержанностью языка и эмоций никогда не отличался! Но Грэм прекрасно понимал, где кончаются слова и начинаются чувства, поэтому любой конфликт неизбежно старался обратить в шутку и фикцию, зная, что слизеринцу иногда всего лишь нужно выпустить пар, - и потом всё снова будет хорошо. Ровно так же к причудам Кромма: что-то его раздражало, а что-то, наоборот, заражало энтузиазмом и приводило в восторг. В любом случае, характер друга он принимал как должное, понимая, что уже поздно пытаться что-то в нем изменить. Да и незачем.
Но любому терпению есть предел. И сегодня Грэм все-таки сорвался, позволил давним эмоциям возобладать над разумом… Страшно подумать, что сейчас творится с Михаэлем в баре. Наверняка пылает от злости и обиды и вымещает это на Аманде. А даже если и так. Не все ли равно? Убить друг друга им охрана не позволит, а остальное уже не имеет значения. Грэм надеялся, что его слова возымели-таки действие на друзей…но Михаэль ведь не простит таких слов. Такого тона. Такого поступка. Он уже был на взводе, а уж после выходки Пола…Сколько же времени ему понадобится, чтобы обратить внимание на ее смысл, а не форму? Потрясение и шок, уязвленная гордость – вот что, скорее всего, Кромм сейчас переживает. И плевать он хотел в таком состоянии на причины и смысл поступка Грэма, а уж тем более – его личные переживания! А Грэм…Грэм вначале несколько минут разрывался между желанием немедленно броситься обратно в кафе и понимаем того, что делать этого нельзя ни в коем случае – иначе всё произошедшее вообще теряет всякий смысл. Но затем злость взяла свое: если этим двум скандалисткам плевать на окружающих…он тоже может не обращать на них внимания. Да пусть драгоценный Михаэль хоть всё кафе на камешки разнесет! Хотя об это он вряд ли станет марать руки…Пусть три года на меня обижается! Пусть думает и говорит, что хочет – это его право! Он ведь наверняка никогда и не задумывался, легко ли мне выдерживать все его психозы, сцены ревности, безумные выходки. Принимал это как само собой разумеющееся… вот и пусть катится ко всем чертям со своей нежной психикой, если ему придет в голову еще и обидеться!
Многострадальная кружка, обиженно звякнув о ступени, улетала куда-то в бок от мощного пинка. Пол запустил пальцы в волосы и опустил лицо в колени. Рядом еле слышно хлопнула входная дверь, проскрипели по снегу неровные шаги. Вышедший быстро остановился, пробурчал что-то себе под нос смутно знакомым голосом…и только тут Грэм опомнился и резко вскинул голову.
При виде привычной хрупкой фигуры в длинном пальто на душе стало…совсем непонятно. Грэм молча, не двигаясь, смотрел, как Михаэль допивает что-то из небольшой бутылки, швыряет ее в урну и замирает на ступенях, оборачивается…
- Ну что ж, прощай, Хогсмид, здравствуй, добрый санитар…
Чееегоо? – едва не подавился Грэм. Михаэль его, похоже, даже не заметил и неторопливо направился куда-то прочь от кафе. Да он что, совсем ослеп? Или принципиально меня игнорирует? А мне вроде как полагается вскочить и броситься за ним? Попутно громогласно извиняясь или что там еще люди должны говорить в подобных случаях… Да что это, он, совсем с катушек съехал?! И что вообще значит эта идиотская фраза!
Стоунфайд дернулся было и впрямь броситься вдогонку, но пересилил себя. Когда же Михаэль прошел метров двадцать даже не оглянувшись, до запутавшегося разума гриффиндорца окончательно дошло, что друг сейчас просто скроется из виду, и ищи-свищи его потом всю ночь. Да и кто сказал, что он направляется в Хогвартс? Мало ли что психу в голову взбредет?! Грэм, конечно, был изрядно обижен на Кромма…но не до такой же степени, чтобы равнодушно бросить его одного, среди ночи!
Парень вскочил с пола, даже не пытаясь стряхнуть с одежды снег, торопливо сбежал по ступенькам и быстрым шагом направился к маячившей впереди черной фигуре. Михаэль шел довольно медленно, и нагнать его не составляло труда, но последние метры Пол все-таки не выдержал и перешел на бег, в результате схватив друга за плечи и резко развернув к себе лицом.
- Куда это ты собрался? – требовательно выпалил он первое, что пришло в голову, со злым прищуром глядя Кромму в глаза. Понять, что выражают оные, за качественным гримом было нелегко. Зато крепкий алкогольный дух просто шокировал, и не заметить его было невозможно… - Ты еще и набрался? Чего, хотел бы я знать?!
Михаэль был, что называется, «хороший». Похоже, та бутыль, что он выкинул у бара, была выпита в одиночку, и вряд ли там было сливочное пиво…
- Ты в таком состоянии до ближайшей улицы не дойдешь, пьяный балбес! Мне иногда кажется, что ты вообще не думаешь, прежде чем что-то сделать… - Грэм не знал, смеяться ему или плакать. При одном взгляде на это чокнутое создание природы вся злость не то что улетучилась, а просто мгновенно исчезла. Он не выдержал и крепко обнял слизеринца, больше всего сейчас почему-то напоминающего ему маленького кусачего котенка… Пол подозревал что и сам сейчас производит примерно то же впечатление, с поправкой на насквозь мокрого и замерзшего. Как…как можно на него злиться…больше, чем десять минут… Происходящее постепенно начинало вызывать у него ощущение легкого сумасшествия, словно оба они – участники какой-то глупой комедии, или даже сатиры. «Любовного романа», - ехидно подсказал внутренний голос.
Вот уж точно. Ладно, в любом случае нечего торчать посреди улицы на таком снегопаде…
- Михаэль, пошли отсюда. Тебе снег весь грим размажет. Только не в кафе…никаких больше кафе на сегодня…

Отредактировано Грэм Стоунфайд (2008-05-04 18:40:05)

- Куртка? Какая еще куртка? – непонимающе воскликнул Грэм. Потом опустил взгляд на свои руки и с удивлением отметил, что куртка действительно осталась висеть в кафе, а единственная присутствующая на нем тоненькая рубашка уже покрыта слоем тонкого льда от растаявшего снега. – Да какая разница, во что я одет! – запротестовал он. Не столько оттого, что ему действительно было всё равно, сколько от легкого душевного потрясения. Михаэль с такой легкостью и убийственным спокойствием говорит, что собирается в больницу, дабы «изолировать себя от общества», а потом боится, что Грэм может простудиться?! На несколько секунд Грэм готов был согласиться, что решение друга сдаться в Святого Мунго было весьма здравым…Вот только пусть еще Стоунфайда с собой прихватит…
– Зима на дворе, балбес!
На это ответить было нечего. К тому же очередной порыв морозного ветра так ощутимо прижал к спине ледяную рубашку, что Грэм в глубине души только рад был, когда Михаэль крепко схватил его за локоть и целенаправленно потащил в кафе, невзирая на слабое сопротивление…
Тепло нагретого помещения подействовало как хорошая доза расслабляющего зелья. На мгновения забылись все проблемы, переживания, так быстро и неожиданно появившиеся и так же быстро исчезнувшие…почти. Осталось острое чувство вины. Слушая срывающийся голос Михаэля, видя решительную обреченность вперемешку с какой-то непривычной затравленностью в его глазах и осознавая смысл его слов, Грэму хотелось взвыть от осознания того, что до всего этого довел Михаэля именно он. Он, а не Аманда, даже не сам Михаэль… Разбирайся теперь с этим как хочешь, - злорадно прокомментировал внутренний голос. А Грэм даже не знал, что сказать этому человеку, который вместо справедливой обиды на несдержанность друга не только простил и принял его, слова не сказав в укор, а еще и совершенно искренне заботится о нем…при этом сам собираясь в психушку.
Может, он и вправду псих. Да уж сознайся честно, Грэм, в его психических отклонениях нет никакого сомнения. Как и в твоих… Но того, что ты этого психа безумно любишь – даже не пытайся отрицать. Тебе даже здешние посетители, которые вас первый раз в жизни видят, не поверят. Любишь. С того момента, как впервые с ним по душам поговорил…А это, помнится мне, произошло при вашей первой же встрече…
Ну да, два года назад, третья неделя февраля, как же…Помню. И мрачного хрупкого мальчишку в черном, четкими ровными движениями, точно по метроному, вращающего в пальцах длинный заточенный нож. И собственное неистребимое любопытство, в кои-то веки послужившее во благо. И его удивление от моих слов и поступков, и мою ничем не объяснимую решимость выяснить, что с ним…Судьба, наверное… А даже если и так? Всё к лучшему…
Сейчас Михаэль был до боли похож на себя тогдашнего, каким он был к концу того необычайно длинного февральского дня. Тихий и уставший, готовый принять любой финт непредсказуемой судьбы, с какой-то возмутительно довольной апатией в глазах… Подобное выражение всегда нервировало Грэма и вызывало у него непреодолимое желание срочно исправить настроение любимого. А уж сейчас это сделать было необходимо…или хотя бы что-нибудь сказать, а не стоять как дуб и молча на него смотреть, пока он с заботливостью любящей мамаши одергивает тебе шарф!
- С чего ты взял, что мне с тобой трудно? – наконец вполголоса, чтобы не услышал никто, кроме Михаэля, произнес Пол. – Откуда у тебя в голове эти бредовые идеи? Неужели тебя натолкнула на это моя…мои слова? Я от них не отказываюсь, но…Я же не думал, что воспримешь всё так…фатально…
Михаэль даже не поднял на него глаз, только еще раз поправил шарф, а потом без предупреждения привстал на цыпочки и поцеловал его в губы.
- Я тебя никуда не пущу. – через некоторое время прямо предупредил Грэм, спокойно глядя ему в глаза. – Ни в какую больницу. Никуда. Никогда.
Они вышли из бара, когда на улице вовсю царила ночь, щедро сдобренная рождественским снегопадом. Мокрая рубашка неприятно липла к телу, но Пол не обращал на это никакого внимания. Ненавязчиво обнявшие его руки Михаэля словно ограждали от зимнего холода. С ним было до невозможности хорошо, уютно и правильно…
- Ну так что, проводишь меня до Хогвартса? А я оттуда полечу…
Грэм возвел глаза к небу. Небеса насмешливо безмолвствовали. Да что ему в голову вдарило? Зациклился на этой больнице! Знал бы я, что его так переклинит, десять раз бы подумал, прежде чем что-то говорить…
- Конечно, провожу. Вот только никуда ты оттуда не полетишь. – Он крепче прижал Кромма к себе, аккуратно стянув с него мешающую шляпу и зарывшись лицом в растрепанные черные волосы. – Я же говорил, что никуда тебя не пущу…
Переубедить Михаэля будет нелегко, это Грэм прекрасно понимал. Поэтому он просто неторопливо повел его по заснеженным улицам в направлении к Хогвартсу. Времени по пути еще много… Я смогу ему объяснить…
Выдерживать искренний, чуть ироничный тон было легко.
- Может, это звучит слишком эгоистично с моей стороны, но пойми: я без тебя не могу. Совсем и никак. И в больницу полечу вместе с тобой, если понадобится. Будем там сидеть на соседних койках, швыряться друг в друга подушками и вместе доводить целителей до белого каления. Занятное времяпрепровождение, правда? Ну это всё потом, а сейчас давай хотя бы по парку прогуляемся напоследок. Правда, до него еще дойти надо…Но мы ведь никуда не торопимся? Сдаться санитарам всегда успеем…

Оффтоп: Милый, прости, что так долго...Замотался дома, сам ведь знаешь, каково у нас тут вечером...

Отредактировано Грэм Стоунфайд (2008-05-04 22:33:55)

Во мне живешь, как в ране нож,
Мучишь меня день ото дня…
Я вечно твой, всегда с тобой,
Всё для тебя, -
Ты  - это я… (с) draw

Грэм шел, молол какую-то ерунду, а Михаэль всё молчал и молчал, никак не реагируя. Да что же это такое… - снова начал нервничать Стоунфайд. – Тишина,, как в древнем склепе, и атмосфера примерно та же… Хоть бы слово сказал…да что там слово, хотя взгляд! Мне бы хватило, чтобы понять, стоит ли вообще что-то говорить! Впрочем, и так ясно: он молчит…значит, не верит.. Ну как, КАК мне до него достучаться?! Господи, Михаэль, ну не молчи… Скажи уже наконец, что я дурак, ни черта не понимаю и лезу не в свое дело, скажи что хочешь, но только не молчи!! Боже, я скоро с ума сойду…
Он глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. Морозный воздух обжег горло, леденящим вихрем заполнил грудную клетку  и словно впитался в нее, цепко ухватившись за ребра. Невыносимо захотелось курить. Пол курил всего три или четыре раза в жизни, исключительно летом, на концертах, когда того требовала атмосфера или настроение…Сейчас это казалось жизненной необходимостью, вроде теплого шарфа на шее и таких же теплых плеч под рукой… Казалось, если выпустить их на долю мгновения – Михаэль исчезнет, растворится в ночи и снегопаде, как эфемерный блуждающий призрак: непонятно, то ли был он, то ли нет, или это было всего лишь окутанное печалью прекрасное наваждение, от тоски по которому теперь уже не избавиться… Грэм вздрогнул и невольно сжал пальцы, лежащие на плече Михаэля - настолько реальным показалось это впечатление. Взглянул на любимого и снова вздрогнул: на этот раз уже от удивления, насколько оно, оказывается, было верным! В белоснежных переплетениях снега Кромм действительно казался мрачным призраком каких-то древних трагических событий, темным тоскливым наваждением, но никак не живым человеком. Какая уж там цепная нежить…Разве что эта нежить случайно сорвалась с цепи и потерялась, словно сбежавший из дома котенок. Вроде бы вот она, свобода - а что с ней делать? И застыла бедная зверушка на перепутье: вроде и домой вернуться стыдно, и на незнакомой дороге ничего приятного не ждет…
Грэм с трудом подавил истерический смешок. Твои ассоциации тебя когда-нибудь в могилу загонят, литератор ты непризнанный… Говорил бы ты так, как думаешь! Лучше сделай что-нибудь полезное, а то ведь твой «призрак» и впрямь что-нибудь с собой сделает!
Стоунфайд открыл было рот, намереваясь заново начать нелегкое дело личного психиатра, но Михаэль будто почувствовал это и его опередил:
- Грэм, прости меня… Я тебя люблю… Очень-очень.
Все ассоциации с нежитью рассыпались в одно мгновение. Уткнувшийся в плечо Михаэль был беззащитнее маленького ребенка и настолько же живым. Пол ласково прижал его к себе, на секунду задумавшись, и так же тихо прошептал:
- Я тоже тебя люблю. Ты это знаешь, но я всё равно буду повторять и повторять, пока это не дойдет до твоей ветреной головы… И ты никогда, ничем не сможешь быть передо мной виноват. Все мы не безгрешны… зачем тогда портить жизнь глупыми обидами? Ты неповторим, любовь моя… Неповторим и незаменим. Никто, кроме тебя, не умеет превращать жизнь из череды биографических событий и стандартизированных переживаний в то непредсказуемое переплетение нитей судьбы, о которых писали еще на заре времен… Только ты способен так часто находить для нее смысл, что он не успевает приесться и стать затертым. Я ужасный эгоист, милый: никогда не позволю себе потерять такого полезного для меня человека… И, знаешь…Все эти красивые пафосные слова можно уместить в одну простую строчку: я тебя люблю, я уже никогда не смогу без тебя жить, потому что ты – самый нужный и прекрасный псих, которого я только знаю, и лучше тебя я не найду ни одного нормального человека…Ты ненормальный, Михаэль…Потому-то, наверное, я так сильно тебя и люблю, ведь я ничем тебя не адекватнее…
Грэм говорил, тихо и ровно, мягким, в меру серьезным тоном. Вряд ли Кромм внимательно прислушивался к его словам, но этого и не нужно: он и так услышит…почувствует…не может не почувствовать, слишком хорошо он понимает Пола. Даже в таком состоянии…
- Пойдем, действительно, погуляем… А то стоим посреди дороги…
- Ну вот, другое дело… - Грэм нежно стер снежинки со щеки любимого и, не удержавшись, мягко притянул его к себе, легко коснувшись губ. Как же тебе плохо, любимый…И как же хорошо, что теперь ты хотя бы способен мыслить и воспринимать то, что тебе говорят… Не всё так безнадежно, как искренне считаешь ты сам. Выход есть из любой ситуации, а в нашей…В нашей, в сущности, ведь ничего слишком страшного и не произошло…
- Грэм, а чего тебе сейчас больше всего хочется?
- Как бы тебе сказать… До чего каверзный вопрос, хм… - Грэм сосредоточенно уставился на свои стиллы. Налипший на них снег к размышлениям не располагал, поэтому он поднял взгляд на Михаэля: - Я много чего хочу. Хочу закончить школу. Хочу поиграть на гитаре, а лучше – устроить полноценную репетицию. Ты же знаешь, я обожаю твой голос… Хочу всю ночь гулять по этому парку и в то же время – вернуться с тобой в Хогвартс, в мою спальню, и чтобы там никого кроме нас не было… Хочу задарить тебя цветами. Алыми розами, как бы это ни было тривиально. Еще в кафе хотел, но Аманда подошла…так не вовремя…А еще я хочу наконец перестать за тебя волноваться. И вот именно этого, пожалуй, хочется больше всего. Вроде бы такая простая мечта, но ты почему-то упорно не хочешь дать ей осуществиться… Но уж чего я точно не хочу, так это чтобы сегодняшняя ночь оставила негативные впечатления в твоей памяти и сознании…
Давно ты не был таким честным, Стоунфайд. И давно так легко не играл со словами…

Оффтоп: Сюда бы отлично эпиграф из "Каменного ангела" подошел...перетащить, что ли? И еще, у меня уже сейчас времени нет, так что я завтра еще пару реплик добавлю, угу?

Отредактировано Грэм Стоунфайд (2008-05-05 21:50:30)