Толстый слой серой затхлой пыли век за веком покрывал этот бренной мир, все глубже вдавливая его в непроглядную мглу. Он был всюду. Он оседал на облаках и перекрашивал их белизну в темно-синюю безобразную массу; заметал следы недавно прошедшего по пустыне одинокого путника и обрекал его на неминуемую гибель, иссушая бедные запасы воды; проникал в убогие жилища людей, лишая их иллюзии жизни; скрипел на зубах; скрежетал под подошвой, пронзая своим скрипом расшатанные нервы и сводя с ума тех, кто и без того уже ходил на грани безрассудства. Ее не было лишь в одном крохотном уголке мира, скрытом от людских глаз на вершине высочайшей горы, куда ни разу за всю долгую историю существования человеческого рода не ступала нога того, кто гордо именовал себя тем самым «Человеком».
-Никогда… Слышишь, никогда даже не думай о том, чтобы изменить что-то в ходе его судьбы. Он обречен. Мы больше не можем ничем ему помощь. Он сам своими же деяниями обрек себя на смерть, долгую, мучительную и неминуемую. Своими благими помыслами ты только привлечешь несчастье в наш приют. И тогда жизнь на земле прекратится совсем…
Спокойный голос подобно грому разрезал воздух. Юный ангел, пойманный врасплох, испуганно отпрянул от Зеркала Мироздания. Седовласый старец с укоризной глядел на него, сложив руки на груди. Во всем его виде, казалось, застыло каменное спокойствие, в котором не было места ни гневу, ни недовольству. Лишь едва уловимое подрагивание  крыльев выдавало его беспокойство.
-Я вижу, твои помыслы чисты и в них нет ничего постыдного. Твое сердце и твоя душа еще не познали жестокой реальности, которая не подвластна даже нам, ангелам.
-Вы правы, учитель.
Юный ангел в раскаяние опустил глаза вниз, уставившись в густую пелену облаков, безмятежно клубящихся под ногами, не подозревая, что первые пылинки уже пробивают себе путь сквозь них. Мягкая улыбка едва коснулась губ старца.
-Не надо сожалеть. Ты всего лишь ангел, и это твоя сущность. Но в нашем мире есть правила, которым нужно следовать. Ты можешь сочувствовать их беспомощности, оплакивать их боль и муки… только не вмешиваться ни словом, ни делом.
Короткое молчание заполнилось спокойно-печальной мелодией, плавно растекающейся по облакам, обволакивающей горные вершины и уносящейся в бескрайнюю лазурь неба прямо к солнцу, никогда не садящегося за горизонт.
Юный ангел не проронил ни слова. В его голове никак не укладывалось сказанное его наставником. Он не мог поверить в то, что должен отказаться от своих желаний и молча наблюдать за происходящим, в то время, как в его руках была сила. Мысли были заполнены вопросами, ответы на которые мог знать лишь старец, но ангел не решался задать их ему. Правда, это и не нужно было делать. Учитель всегда чувствовал их, но отвечать на них или нет - решал только он.
-Пойдем, я покажу тебе все таким, как оно есть на самом деле. Наверно пришло время тебе узнать всю правду и понять, почему мы от них отреклись. В Зеркале Мироздания ты видел человеческие страдания, но, увы, их причины тебе остались неясными. Я помогу тебе разглядеть их во всей пестроте мира и многообразии людских жизней.
Ласковое дуновение ветерка пробудило спящий покров облаков. Белая дымка, спящая над небольшим хрустальным озером, медленно растаяла, открывая ангелам гладкую водную поверхность. Легкая рябь лениво пробежала к серебряному краю водоема и вновь заснула, убаюканная окружающей безмятежностью. Юный ангел снова склонился над Зеркалом Мироздания, но в нем уже ничего не отражалось – лишь ярко синее небо. Той страшной картины земной жизни, которую он созерцал всего минуту назад, больше не было. Старец провел рукой над озером, лишь слегка касаясь ладонью воды. В то же мгновение водная гладь ожила, извергая из своих глубин круговорот событий, пугающих своей жестокостью и бессмысленностью. Кровавые бойни, убийства, предательства – мир, казалось, был пропитан насилием, сочащимся из каждой трещинки земли и заполнявшим каждый миг существования человеческого рода.
-Вот к чему привело стремление человека стать властителем мира. Посмотри, что происходит, когда каждый считает себя Богом.
Голос старца дрогнул. Упрямо сжатые губы, едва проглядывающие из-под седой бороды, влажный блеск почти прозрачных голубых глаз и печальный взгляд: все говорило о том, что ему невероятно тяжело на все это смотреть. Тупая, не прекращающаяся боль пронизывала его сердце насквозь, сдавливая грудь в тисках, каждый раз, когда он заглядывал в Зеркало Мироздания. Теперь слова были лишними, и он молча отвернулся от озера, продолжавшего выдавать ужасающие картины людского бытия. Наступило долгое, томительное молчание, в котором рассеивался тихий стук миллиардов сердец. Глухие стоны страданий, безмолвные крики душ, не успевшие сорваться с губ, плачь отнятых жизней...
-Я верю, что ты все правильно поймешь и сделаешь верные выводы. Понимаю твое возмущение и растерянность. Но как бы я ни хотел, как бы ни старался помочь им… Ни к чему хорошему это не приведет. Ни раз уже люди сожалели о содеянном, ни раз обещали исправиться, но, как ты видишь, они не умеют держать свое слово. Всюду и всегда за собой они приносят только разрушение. Вся земля пришла в запустение. Посмотри, больше нет цветущих садов, полей и лесов. Всюду россыпи искореженного металла. Деревья сожжены… Нигде не слышно даже пения птиц… Все покрыто пеплом и пылью…
Юный ангел внимательно вслушивался в сказанные старцем слова, пропитанные горечью и ноющей болью. Сердце сжималось, и становилось тяжело дышать. Обжигающе горячие слезы катились по щекам, и ласковый ветер смахивал их на облака, высушивая влажные следы на коже. Соленые капельки таяли средь белой клубящейся густой дымки, прожигая облака. Старец уже давно ушел, оставив ангела наедине со своими размышлениями и кипящими в душе чувствами. Многое сегодня для него изменило свое первоначальное значение, мировоззрение перевернулось с ног на голову, идеалы превратились в призрачные иллюзии.

В тот день, он не стал больше заглядывать в Зеркало Мирозданья. И без этого перед глазами как наяву мелькали ужасающие картины насилия и человеческой жестокости. Слезы постепенно высохли, но боль в душе никто унять не мог. И мысли не давали ему покоя. Он пытался понять происходящее на земле. Рассудок трещал по швам от того, что ангел упрямо пытался поставить себя на место человека, старался думать как он, в надежде осознать причины людских бед. Но все это привело лишь к тому, что он еще сильнее запутался. И тогда, юный ангел захотел еще раз взглянуть на людей. Он был уверен, что теперь он сможет разглядеть причину. Он обещал себе, что после этого ни разу не подойдет к Зеркалу. Он хотел забыть все увиденное, но не мог сделать это.
Весь день он провел в терзаниях и муках, избегая взгляда своего учителя, который, несомненно, чувствовал, что творится у него в сердце, но не хотел вмешиваться, желая, чтобы юнец сам нашел истину. Рано или поздно все ангелы приходили к Зеркалу, и их мировоззрение в один миг переворачивалось с ног на голову. И они так же страдали, но находили все же ту истину, которую сейчас он пытался отыскать.
Наконец, наступило следующее утро. Юный ангел, разрываясь между двумя понятиями «надо» и «хочу», вновь пришел к озеру. Туман над водой в ту же секунду расползся, словно чувствуя его намерение. Легкая рябь пробежала по Зеркалу, снова рождая картину земной жизни. Миллионы лиц и столько же судеб. Долго, не отнимая глаз, ангел смотрел на все это, завороженный хороводом ежесекундно меняющихся событий. Мир терял краски, превращаясь в серую безликую массу. В нем не было места радости и счастью. И никогда больше не будет. Ангел прикрыл глаза, желая прервать этот поток, который топил любого, кто попадал в него. Он хотел уйти и больше не возвращаться к этому маленькому озеру, хотел смириться и дальше следовать принципам своего мира, призванного сохранить жизнь на земле, но не способного спасти человечество. Печальный вздох подчинения негласным правилам, и он открыл глаза, чтобы бросить прощальный взгляд в Зеркало Мироздания и уйти от него до тех пор, пока он сам не станет наставником и ему не придется, так же как и его учителю, рушить иллюзии другого молодого ангела. Но этому не суждено было сбыться. Синие глаза, поднятые к небу, смотрели на него так, как может смотреть только наивный младенец, не познавший суровой реальности. Ангел не мог отвести от них взгляд. Он слышал их немую мольбу, видел, как губы беззвучно шепчут молитву. На болезненно бледном лице лежала тень смерти. «Нельзя… Я не могу изменить ее судьбу… Не могу вмешаться…»- твердило растерянное сознание. Сердце ныло, начиная бешено колотиться. Из глаз хлынул поток горячих слез. Почему-то воздуха внезапно стало не хватать. Юный ангел резко отвернулся от Зеркала, сжимая до боли кулаки. Он не понимал, что с ним происходит, и это пугало. Самообладание таяло как утренний туман. Нужно было быстрей уйти отсюда, забыть эти глаза, в которых, казалось, был смысл всего мира. И он бежал, скрылся от всех там, где северный склон горы исчезал в облаках, отбрасывая на них бледную, почти прозрачную, тень. Здесь ангелы редко бывали. Грань между их миром и миром людей в этом месте была слишком тонка, и они этого боялись. Они опасались, что негативные чувства просочатся в их мир, что пыль, затаившаяся на нижних слоях облаков, найдет лазейку, а это могло привести лишь к гибели последнего их пристанища. И тогда бы все оказалось в руках человека, убивающего себе подобных без малейшего зазрения совести, отравляющего мир вокруг себя, губящего саму жизнь, дарованную ему когда-то Богом.
Юный ангел, испуганный собственными чувствами, спрятался здесь. Мысли лихорадочно крутились в голове. Кулаки были по-прежнему сжаты, и ногти уже впивались в кожу ладоней. Ангел кусал губы, сдерживая рвущиеся наружу слова. Он с силой сжимал веки, стараясь забыть глаза цвета небесной синевы, но от этого только ясней видел мольбу в них. Он задыхался от собственных слез. Чувства, не известные ему прежде появились в его душе, и первые слова проклятья вырвались наружу. Кулак с размаху врезался о камень горы. Собственный дикий крик оглушил его, эхом разлетаясь по небесам. Но боль физическая была не настолько мучительной, как боль душевная. В одно мгновение ангел научился ненавидеть. Он проклинал  себя за слабость и любовь к людям, ругал себя за то, что не смог сдержаться. Он не мог теперь находиться здесь. Не мог, потому что предал. Прикрыв лицо ладонями, он рыдал в голос. Рыдал, пока не почувствовал что-то неприятно шероховатое на коже. Его руки были покрыты мелкой серой пылью.
-Что я наделал?
Ветер унес его растерянный шепот к солнцу, оповещая остальных жителей небес о случившемся. Только было уже поздно. Облака под ногами ангела медленно темнели. Теперь у него был только один выход – покинуть этот мир и стать изгоем на земле.  И он это сделал, не задумываясь и не сожалея. Черные тучи расступились, когда он нырнул вниз. Посеревшие крылья с глухим свистом разрезали воздух, унося ангела к земле. В лицо ударил внезапно сильный порыв ветра.
Черные груды гор тянулись со всех сторон. Внизу островками зеленела трава лугов. Леса, наполовину вырубленные, наполовину выжженные, беспокойно покачивались в такт мелодии жгучего ветра, пропахшего гарью. Иссушенные реки и озера тускло поблескивали в последних лучах солнца, катящегося за горизонт. Ангел летел, не останавливаясь. Крылья отказывались слушаться. Они уже давно почернели и потяжелели, причиняя невыносимую боль, но ангел упрямо скользил по воздуху. Он искал в сумерках те синие глаза, молящие о помощи. Теперь он мог это сделать. Его больше не держали обязанности и правила, нарушив которые он стал абсолютно свободным. Свобода придавала силы. Стиснув зубы, он двигался вперед. Не было больше ни слез, ни злости. Лишь непреодолимое желание найти глаза, ставшие смыслом его жизни.
Медленно мир погружался в темноту. Небо затянули свинцовые тучи. Лишь изредка появлялся краешек бледной луны, неохотно дарящей свет ночной земле. Силы закончились. Лишь упрямство двигало ангелом. Его крылья рассыпались в прах, как только исчез последний луч солнца, и он рухнул на землю. Царапины и более глубокие раны до сих пор кровоточили. Алый след тянулся за ним по разрытому лесу. Не зная куда идти, ангел следовал зову сердца, которое подсказывало ему, что та, кому принадлежат те глаза, где-то рядом и нуждается в нем. Его ноги путались в бурьяне, спотыкались о поваленные деревья.  Он падал, вставал и снова шел. Где-то вдали слышались звуки выстрелов. Грохотали взрывы. Ангел не знал, что это, но понимал, что ничего хорошего от этого грохота ждать не следует. Его шаги становились быстрей. Он переходил на полубег, но тут же падал. Усталые ноги цеплялись за каждую кочку.
Когда лес, наконец, закончился, замолкли последние ночные выстрелы. Наступила давящая тишина. Страх закрался в душу, уговаривая ангела остановиться. И он на минуту замер, прислушиваясь к ночи. Тяжелый запах металла, смешанный с дымом, неприятно щекотал нос. Внезапно ветер принес чей-то еле уловимый стон. Ангел прогнал свой страх и вновь зашагал вперед.
Обуглившиеся останки взорванных домов были усеяны телами невинных жителей когда-то большого и, судя по остаткам броских нейлоновых вывесок, процветающего города. «Что здесь произошло? Что за чудовища могли сделать такое?»- мысленно вопрошал ангел, но, увы, никто не мог ему ответить. Игла ненависти вонзилась в его грудь. «Кто виноват во всем этом кошмаре? Человек? Но, если он создан по образу и подобию Бога, то почему он настолько глуп, что разрушает свою жизнь? Неужели нельзя остановить это безобразие? Я не верю, что ангелы и даже сам Всевышний бессильны… Я не хочу верить…» Снова тихий стон прервал его мысли. На этот раз он раздался совсем близко. Где-то в углу разрушенного здания что-то зашуршало. Большой закоптившийся, сгоревший по краям лист фанеры слегка дернулся. Под ним кто-то был. Ангел поспешил туда. Его сердце замерло, когда он откинул.
Совсем еще молодая девушка бережно прижимала к себе мертвого ребенка. Ее губы что-то беззвучно шептали. На бледном лице засохла кровь. Руки и ноги были изрезаны. Из груди торчал тонкий железный прут. Ангел застыл в диком ужасе, не зная, что делать. Он чувствовал ее нестерпимую боль.
Опустившись на колени, он осторожно положил руку на ее плечо.
-Все будет хорошо. Я помогу…
Голос дрожал. Девушка слегка приоткрыла глаза.
-Те самые…
Боль стала еще мучительней. «Но я успел. Она еще жива. Я спасу ее. Прогоню смерть. Я больше не на небесах. Если нарушу правило, наказан буду только я. Никто больше не пострадает…»
Время замедлило свой ход. Холодный ветер гулял во тьме, остужая горячие осколки бомб и гася языки пламени, исполняющие последний танец смерти на поле недавнего боя. Тишину оглушал лишь слабый стук двух бьющихся сердец. Стиснув зубы, ангел вырвал прут, мешавший стуку одного из них. Темная горячая кровь хлынула из груди девушки. Бессильный стон вырвался из нее, и все снова затихло. Ладонь ангела осторожно легла на рану. Кровь жгла кожу, вытекая между пальцев и не желая останавливаться. Из закрытых глаз ангела текли слезы, падая и разбиваясь о пыльную землю. «Я отдам свою жизнь, лишь бы ты не умирала». Но силы покинули ангела. Он стал таким же смертным, как и бездыханная девушка, смотрящая на него угасающим взглядом. Ее руки по-прежнему крепко обнимали ребенка. Последний вздох, и кровь почти перестала струиться. «Я опоздал…» Ангел слышал, как ее сердце слабеет и замолкает стук. Он видел, как жизнь оставляет ее. Мир внезапно опустел. Ни чувств, ни ощущений, ни сил жить дальше… Больше не было смысла существовать, пытаться что-то изменить. Да и не мог он больше ничего. Наказание за предательство настигло его слишком быстро. Ангел лег рядом с потерянной жизнью. Он знал, что скоро станет совсем темно и тихо. И больше одинокий стук его сердца не осквернит тишину. Лишь холодный ветер занесет пылью их остывшие тела.