Взбежав по ступеням крыльца, Святослав торопливо вошёл в дом. Дверь он никогда не запирал - людям у него брать нечего, да и не привык Лихолесь от людей таиться, а от духов злых и прочей нечисти под порогом оберег лежал, над порогом - конская подкова, и еще, по мелочи. В результате старая как мир природная магия заговоров и трав стерегла дом от злого умысла лучше иных заклинаний.
Единорожик был аккуратно уложен на единственную подходящую для того поверхность - стол. В печи тлели угольки, в которых нежилась маленькая саламандра, прижившаяся там совсем недавно. Пара поленец, заброшенных в печь, крайне порадовала маленькую ящерку, и пламя занялось быстро и тепло. В печи стоял котелок с травяным отваром, ещё не успевший остыть. Хотя отвар заменял Святославу более привычный англичанам чай, но и на промывание раны жеребёнку его вполне можно было использовать.
Из сундука был бережно извлечён резной ларь, в котором хранились у Святослава наиболее ценные травы - ларь достался ему ещё от матери, и, переезжая на новое место (как Святослав надеялся, временно - здесь ему сходу не слишком понравилось), он не мог не забрать его с собой.
Достав из ларя пару листиков огнецвета, лесник забросил их в рот, тщательно пережёвывая в кашицу. Тем временем рана была заботливо промыта отваром, и присыпана сероватым, похожим по консистенции на мелкую пыль, порошком кровяники - мелкорослой травки, которая росла практически везде, включая и эти странные леса, и лучше всего останавливала кровотечение.
Сверху легла кашица из огнецвета - замечательное ранозаживляющее. Подумав, Святослав добавил еще несколько заговорённых листьев подорожника, зашептал рану самым сильным заговором, какой знал и, наложив аккуратную повязку, отнес жеребёнка к печке, в тепло. А сам занялся приготовлением ужина - для себя и маленького единорожика.